Казахстан зовет 1928 год. "У всех в жизни есть поворотный пункт к его самостоятельности. А с ней приходит упорная борьба за жизнь, вечный закон природы. Борьба у всех по-разному и в разное время. Для нас борьба за жизнь началась с газетной заметки. Призыв к труду, призыв к победе. Казахстан приглашал на работу. Нужны учителя.., нужны работники других профессий. Пламенела новая заря для нас. Эпоха социализма, разума и созидания, указанная Лениным. Творчество для новых поколений. Ломались старые традиции и взгляды. Путь к новому прокладывали те, кто понимал неумолимость нового, что будоражит старое, ломает все преграды. И наши сверстники готовы в путь". "В составе "экспедиции" были шесть девушек и я, единственный мужчина - их советчик и "телохранитель". Этот странный букет семи характеров, семи наивных молодых людей и совершал поездку. Мы ехали в старой бричке, наполненной сеном". "Прошло два дня с момента прибытия в город, и надо явиться в облоно. Зав. облоно был немец, некий Вагнер. Это мужчина средних лет, солидный и крепкий с вида, с небольшой сединой в висках и мягкой сдержанной улыбкой. Он приветливо встретил нас, рассадил на стулья в своем светлом и обширном кабинете. За его спиной на всю стену висела огромная карта Казахстана с множеством различных обозначений и надписей населенных пунктов. Я с завистью смотрел на карту". "Меня, К. Шахринину и Р. Попову направил в Промышленный район (Караганда). Мы и не предполагали, что это далеко от Акмолинска". "Царизм лишил казахский народ элементарных человеческих условий. Русское население считало казахов как низшую расу, воров и обманщиков. В действительности - это талантливый народ. Он имеет своих писателей, поэтов, ученых". "Но вот показалась и Большая Михайловская вблизи от старой Караганды (6 км). На следующий день пошли в районо с надеждой, что путь окончен. Нас встретил молодой блондин с чисто выбритым лицом. Глубоко расположенные глаза создавали суровость взгляда. Но он был удивительно разговорчив и задавал много вопросов. Это был Алексей Кондратьевич Смирнов. Он недавно окончил Акмолинский педтехникум и работал первый год. Девчата узнали, что он одинок, холост и думает здесь долго работать. Одну из наших девочек, Р. Попову, оставили в районной школе у заведующего школой Золотова, а меня и Шахрину послали на периферию. Место нашего назначения в Юго-западной оконечности района за 190 км от Большой Михайловки. Это села Самарское и Бородинское. Они расположены в 1 км друг от друга, по рассказу ямщика. Прибываем в с. Самарское (Желянды). Название напоминает город Самару. Действительно, коренные жители - волжане из Самары. Село большое, в одну улицу, протяженностью 1,5-2 километра, вдоль левого берега реки Нуры. Село никогда не имело школы. Для нее было отведено небольшое саманное здание, оно блестело свежей побелкой, чисто промытыми окнами, все было покрашено, и расставлены парты, но их не хватало. Настал первый день сбора детей в школу, день встречи с учителем. Родители приводили детей, знакомились с учителем и, как ни странно, я волновался больше, чем дети и их родители. К моему счастью, малыши были дисциплинированны и внимательны. Они свято верили в непогрешимость и авторитет учителя. Им внушили родители, что "учитель для них тот же отец". Родители выражают школе и учителю большое уважение. Многие бывают буквально каждый день. Заботились о топливе, чистоте и благоустройстве школы. Ездили в райцентр за книгами, тетрадями, мелом, словом, все наглядные пособия и учебные доставали сами". Горячие завтраки 1929 год. "Зима свирепствовала. Закончили первую половину учебного года и были вызваны на учительскую конференцию в Большое Михайловское за 200 км. Как ни труден и небезопасен зимний путь по таким дорогам, но надо ехать". "Начался учебный год, в двух зданиях все группы разместить было трудно. Всего учителей было пять человек. Все имели лишь среднее образование. Иногда для занятий приходилось приспосабливать здание клуба. Клуб был меньше молитвенного дома баптистов. Из-за недостатка помещения с большим трудом шли занятия. При школе была хорошая библиотека с наличием русских и иностранных классиков, целый фонд учебников, учебных и наглядных пособий". 1930 год. "Меня определили на квартиру к Работяговым. Я уже прожил три дня, познакомился с селом, делал восхождения на гору, осмотрел панораму села. Наконец, приехал новый заведующий школы А.К. Смирнов. По его просьбе ему разрешили работать здесь. Я еще не имел четкого представления о ШКМ (школа колхозной молодежи). Она готовила узких специалистов для сельского хозяйства с конкретной специализацией. Обучение начинается с младших классов начального обучения и заканчивается спецпредметами. В младших классах работали Смирнова З., Черепанова, Гавриленко М., Работягова В. В старших работали - зав. ШКМ Смирнов А.К., Муратов, Керцмик, Работягов В., Литвиненко, Алмазов и я. В школе учились приезжие дети: мальчики и девушки из других сел района и аулов. Были ученики казахи, эстонцы, немцы, русские. Иногда уроки велись с предварительным переводом на родной язык. Обычно через год ученики хорошо понимали русский язык. Керцмик знал эстонский, казахский, немецкий и русский языки. Литвиненко и Работягов знали русский и казахский. Остальные учителя изучали казахский язык в обязательном порядке. Для всех приезжих учащихся был организован интернат с наличием столовой с трехразовым горячим питанием. В школе для начальных классов были организованы горячие завтраки. Их обслуживали сами родители. Что важно сказать, здесь был культурный и организованный народ. Многие школы могли позавидовать горячим завтракам. Это было ново, и для многих не под силу их организациям". Как много в этом слове 1931 год. "Я вел урок химии. Много забот и беспокойства стоила организация химлаборатории. Демонстрация на уроках была крайне необходима. Химию на пальцах не объяснишь. Пришлось поехать в Караганду, но там еще не было химлаборатории по анализам угля, метана и т.д". "Проезжали через Караганду. Каждый раз замечаешь что-то новое в ее строительстве. Караганда росла не по дням, а по часам, буквально на глазах, удивительно быстро. Караганда манила своими масштабами, своим размахом, и люди со всех сторон шли и ехали. На Караганде люди обретали славу, героизм и величие передовых людей страны". "Материальная база нашей ШКМ росла очень быстро. Оборудовались лаборатории, приобретались наглядные пособия. В ведении школы была столярная мастерская и слесарная мастерская для привития учащимся трудовых навыков. Незаметно прошло время, незаметно, но строго шли занятия в школе". "Закончился учебный год. Нашего заведующего школы опять отозвали в райцентр, теперь переименованный в Тельманский район, на старую должность зав. районо. Школу принял я". 1932 год. "В процессе учебного года обнаружилась большая дружба большого коллектива. Очень важная особенность, что на русском и казахском языках говорили все, на немецком и эстонском мало кто, но понимали друг друга. Дисциплина и успеваемость учащихся была хорошая. Учительский коллектив был подобран удачно. Успешно шел ремонт школьных зданий, мебели, опять все готовили к новому учебному году". "Меня вызвали в районо. Это был необыкновенный момент в моей жизни: дали путевку в институт. Я был обрадован подобным случаем. Мне давно хотелось на учебу, это моя давняя мечта. Я учился эти годы заочно, но за 4 года учебы был на третьем курсе физтехнического факультета МГУ. Уходили мои года, и мне надо было учиться срочно". "Караганда... как много приятного в этом слове. Мне не верилось, что четыре года спустя я ехал по этим местам 700 километров пути с девочками - сверстницами школьных лет. Так закончился мой первый этап жизни, стал достоянием времени уже забытых дней. Я теперь не представлял Казахстан как пустое пространство, не представлял его как страну диких азиатских кочевников, а как достаточно высокого разума, способных и талантливых людей. Я видел их будущее, и оно ощутимо в делах. Теперь степь Казахстана, ее необъятные просторы были милы моей душе, рвущейся к знанию и широте жизни нашего времени". "Индустриальная Караганда", 2012
